Alexandra V. Nefiodova

Вот интересно, был, оказывается, такой химик Георгий Георгиевич Поварнин (1881 – 1946), про которого и в википедии отдельной статьи нет, а только на сайте Томского политехнического института со странными опечатками: http://wiki.tpu.ru/wiki/Поварнин_Георгий_Гиоргиевич.
Я оттуда и процитирую: П. разрабатывал способы физико-механич. анализа кожи; ввел научно обоснованный метод отбора проб кожи; разработал и впервые использовал метод определения температуры сваривания голья и кожи для характеристики эффекта дубления; изучал взаимодействие дикетопиперазинов (в качестве модели белковых веществ кожи) с хромовыми солями и фенолами: разрабатывал теорию дубления; впервые систематически исследовал отечественные дубильные растения. Предложил химич. классификацию таннидов.
Яндекс еще книжку находит, что-то типа "теоретические основы дубления". В общем, прикладной кожевенный химик.
При этом он один из примерно четырех русских химиков, которые упоминаются в книжке Comprehensive Coordination Chemistry. Оказывается, он предложил неожиданно продвинутую для своего времени модель строения комплексных соединений. Отдельно интересно, как они это раскопали.

Как-то vantz что-то такое сказал про конную статую свинки Пеппы, и вот вам статуя, пожалуйста.

А из остатков котик, наконец-то кончилась эта глина.

 Я хотела рассказать, чем книжка про Пилле-Рийн в русском переводе отличается от эстонской.
На русский язык книжку перевели Л.Ольшак (которую я нигде не могу найти) и Г.Демыкина, и я предполагаю, что Л.Ольшак занималась собственно переводом, а Г.Демыкина - художественной обработкой, но точно не знаю, конечно.
Русский текст я сперла в сети, а эстонское издание у меня вот такое: ISBN 978-9949-482-87-0

 Расхождения между оригиналом и переводом я бы разделила на три (пересекающиеся) группы: художественные, идеологические и необъяснимые. Больше всего, конечно, художественных. (Предположение, что переводчицы, вроде меня, так и этак пытались перевести, да и плюнули, я в расчет не беру и считаю, что с настоящими переводчиками такого не случается.)
( Collapse ) (UPD есть про колхозы http://a-nefiodova.livejournal.com/470025.html, а про шапку и красный платок не посмотрела)

 И, уже безотносительно перевода, что ж за напасть такая, какую любимую детскую книжку ни перечитаешь, обязательно в ней оказываются какие-нибудь педагогические ужасы. "Пилле-Рийн" лучше многих, но и там ребенок плачет над тарелкой манной каши, которую нужно съесть, и там ребенка кладут в кровать и уходят, и она остается одна в доме. Укажи мне такую обитель и т.д.

 По случаю самого короткого дня в году мы спали почти до двух часов, а потом побежали в гости, и там нам подарили "Евгения Онегина" на эстонском языке. Говорят, что перевод очень хорош, и я верю. Начинается, во всяком случае, с "мой дядя".
Начиная с завтра день хотя бы перестанет сокращаться, и это очень хорошо, а то я не успеваю ребенка выгуливать при естественном освещении.

Видела в ленте и рядом флэшмоб: рассказать о себе сейчас, десять лет назад, двадцать и т.д., на сколько хватит воспоминаний. Вот, рассказываю. И даже замка храбро не ставлю.

( Collapse )

Чем среди прочего хороша электрическая читалка - в ней легче читать незнакомые и неожиданные книги. Раньше я подходила к книжному шкафу с мыслью "чего бы почитать", смотрела на корешки, а потом вытаскивала с привычного места Ильфа и Петрова или "Что делать?". А в читалке никаких вторых и третьих рядов, да еще авторы почему-то рассортированы не по фамилиям, а по именам, так больше неожиданных находок. Таким образом, на первой странице оглавления оказался Александр Иванович Куприн, и я его прочитала.
 То ли я за последние двадцать лет поглупела, то ли поумнела, то ли стала добрее, то ли тогда я что-то другое читала - в общем, писатель Куприн теперь уже не кажется мне таким постыдным дерьмищем, как в школе.
 Я начала с "Ямы". Сначала я подумала: "Смотри-ка, как хорошо, ну прямо Чехов, только немножко похуже". После ухудшенного Чехова начался ухудшенный Мопассан, а потом уже черт знает что началось, Борис Акунин какой-то. Главное удивление: выражение "видно сову по полету, а добра молодца по соплям", которым я восхищалась, если не ошибаюсь, по записным книжкам Венедикта Ерофеева, оказывается, из "Ямы".
 "Поединок" хорош тем, что там про жизнь военных в глухом местечке на западной границе. Прелесть здесь в том, что это с некоторой натяжкой как бы Йозеф Рот и Музиль, но по ту сторону границы (а натяжка в том, что граница в "Поединке" все-таки не австрийская, а прусская).
 В общем, тепрь уже не вспомнить, чем меня Куприн двадцать лет назад так злил и почему я за него схлестнулась с учительницей литературы. Я даже не могу вспомнить, что же я читала в школе-то? Белого пуделя, что ли? Вроде бы вспоминается название "Олеся", но сейчас я ее прочитала - и как будто в первый раз. Думаю, я тогда начала, да и бросила, потому что там все "неясное волнение теснило мою грудь", да "солнце играло на стволе моего ружья", да "молодое гибкое тело" и прочее в таком роде. А прочитала бы побольше - и была бы вознаграждена, там второстепенного персонажа зовут Евпсихий Африканович.

 Интересно, какие еще открытия меня ждут. Кого я там еще забраковала в суровые юные годы и до сих пор не передумала? Оскара Уайлда? Гонкуров? Бунина? Если мне сейчас понравятся "Темные аллеи", это будет очень смешно.

Как-то в детстве mashale рассказала мне, что одной ее однокласснице папа привез из-за границы такую картонку вроде календаря, а на ней нарисованы всякие там сугробы, дед-морозы, елочки и звездочки, и за каждой картинкой устроены дверцы, а за дверцами лежат шоколадки. Где зайчик - там в форме зайчика, а где звездочка, там в форме звездочки. Кажется, я ей тогда поверила, но с превеликим трудом, рассудок просто отказывался вмещать такую роскошь (а когда мне рассказали про трехцветную зубную пасту, тут уж я не поверила, конечно).
 Так вот. Я сегодня видела в магазине адвент-календарь для собак. С какими-то праздничными цветными косточками вместо шоколадок. В голове замелькали разоблачительные стихи Михалкова и картинки из журнала "Крокодил". Кажется, я никогда не перестану удивляться таким вещам, я советский человек.

 Всем, наверное, страшно интересно, как там продвигается мой эстонский. Так вот, он продвигается. Я медленно, незаметно, но двигаюсь вперед. Особенно хорошо это видно, если за точку отсчета брать то, что было год назад или когда мы только что приехали. Год назад в посольстве Эстонии в Москве мне надо было указать какой-то адрес в Тарту, и я не могла его даже прочитать и срисовывала по одной буковке, а сейчас дело другое.
 В начале тартуской жизни эстонские, латышские и литовские надписи на упаковках были мне в равной степени непонятны (разве что латышские чуточку легче расшифровывались), а теперь эстонские, конечно, гораздо понятнее.

 В школе я с некоторым презрением смотрела на тех своих одноклассников, которые писали неграмотно и даже правила их не спасали, а теперь стала лучше их понимать и запоздало им сочувствую. Я тоже абсолютно не в состоянии применять правила. "Если в корне сверхдолгий гласный", "если слогов два или больше", "если в форме настоящего времени сильная ступень" - оёёёё! Я не могу отличить сильной ступени от слабой и далеко не всегда уверена, что передо мной: один долгий слог или два кратких. А меня еще никто не подгоняет, а если бы надо было, допустим, писать диктант и по ходу дела применять правила? Это ж какая-то нереальная многозадачность, голова перегреется. В общем, на правила я даже не надеюсь, а надеюсь больше на упражнения и на чтение, что оно само как-нибудь осядет. Впрочем, одно правило я запомнила. Нет, два. Потому что для них есть мнемонические приемчики. Одно формулируется как "за носом", а другое - "кот в корчму не ходит", ну как такое не запомнить.
 Первый раз в жизни я рада, что так никогда и не учила латынь. Некоторые эстонские слова оканчиваются на -us, и меня бы, наверное, тянуло их склонять по латинским правилам, а так ничего, чистое место.
 В феврале мне казалось, что все эстонские слова так похожи друг на друга и не похожи на все остальное, что я никогда ничего не запомню, кроме разве что "здрасьте" и "морковь", а теперь смотрю - потихоньку они все же запоминаются, и я в состоянии различить kõrge, kange и kerge.
 Я радуюсь каждой мелочи. Спросила у продавца елок, сколько стоит маленькая елка. -Насколько маленькая? - Вот такая. - 15 евро. - А меньше? -А меньше нету. - Спасибо, до свиданья. Пришла домой счастливая. Или открывается сайт, и я вижу, что там написано: добро пожаловать на домашнюю страничку такой-то компании. Или рекламу кинут в почтовый ящик: не проводи рождественскую ночь у плиты. Это именно то, что называется "пустячок, а приятно". Я же помню, как обстояли дела прошлой зимой.
 У меня в туалете лежит советская книжка про овощи для младшего школьного возраста, такой легкий научпоп про фитонциды, картофельные бунты и расход чеснока на строительстве египетских пирамид, я ее открываю на случайной странице, ищу, где побольше знакомых слов, и читаю, и все чаще могу разобрать несколько предложений подряд. Что меня особенно радует - я не просто примерно понимаю, о чем говорится, а вижу, где какая грамматическая форма и почему она здесь. Этак открываю и читаю: "Чеснок не только лекарство, его кладут в колбасу". Оооо!
 Правда, такие вещи обычно довольно быстро уравновешиваются: то мне попадается кусок, в котором я не понимаю вообще ничего, то на улице со мной кто-нибудь заговорит, и я ни слова не могу разобрать.

 Никогда еще перечитывание "Анны Карениной" не было таким источником нового. До такой степени, что я все еще читаю вторую страницу и все узнаю что-нибудь интересное. На необитаемый остров возьму "Анну Каренину" на эстонском. А иногда мне надоедает читать медленно и внимательно, и тогда я играю в игру: открываю на случайном месте и стараюсь поскорее определить, куда это я попала.

 Осторожно надеюсь, что если и дальше так пойдет, то у меня накопится достаточный запас слов, чтобы читать, а не расшифровывать написанное, и произойдет переход количества в качество.

 Интересно, что будет дальше. В меня уже пара-тройка языков ухнула без следа, так что я несколько побаиваюсь за будущее.

Наталья Белюшина про Сергея Безрукова: http://www.snob.ru/profile/26524/blog/66761.
Вообще-то я ее невзлюбила после статьи про абырвалг, та статья была противная, а эта ничего. Главное, там картинки очень смешные. Вот, например:

 Я это потому пишу, что к Безрукову у меня некоторым образом личное отношение. Он тоже учился в 402 школе, на четыре года старше меня, и я его смутно помню подростком (совсем молоденьким подростком, потому что он, кажется, ушел после восьмого класса во что-то театральное). Знакомы мы, естественно, не были, но он был такой популярный и заметный мальчик, что его все знали. Их было двое таких талантливых театральных мальчиков, и они все время блистали и ставили спектакли и вместе ушли после восьмого класса, но второй мальчик (лицо помню, а фамилию забыла) потом играл Чипполино в театре Советской армии, а Безруков стал всенародно популярным и всем известным.
 Они еще были в дружбе с химичкой, и она любила про него рассказывать, а поскольку я как подающий надежды будущий химик тоже была с ней в дружбе, мне рассказов доставалось больше, чем среднему ученику. Уже после нас, в годы "Кукол", Безруков приходил в нашу бывшую школу поздравить выпускников голосом Ельцина. Яндекс находит нашу учительницу химии исключительно в связи с Безруковым.
 А потом он снимался в кино про бандитов, а потом в кино типа "западная голубая мафия умучила нашего русского Пушкина", а я все помню, как он бегал по коридорам в синем школьном пиждачке и сверкал улыбкой.
 

 Когда я была молода, на старших курсах университета и первые пару лет после, я была не то чтобы бледной и семнадцатилетней девицей, но в общем довольно трепетным существом, при всей своей краснощекости и внешней грубоватости. В частности, в моей нежной душе жила тоска по Европе, такого рода чувства хорошо обозначать немецкими словами на -Sehnsucht. Мне не хватало европейности в себе самой и в окружающей действительности. Человек с активной жизненной позицией взял бы да и уехал, а я ничего такого не умею, я просто тосковала и устремлялась душой.
 Одним из символов этой моей тоски были почему-то ивы с отпиленными верхушками. Получается такое невысокое дерево, сверху у него утолщения, а из них растут тонкие прутики. На картинках Йозефа Лады много таких деревьев.
 Потом я очерствела душой и омещанилась, как сказали бы некоторые советские писатели, и вот прошли годы, мы приехали в Тарту, и я обнаружила, что тут этих деревьев целые улицы.
( Collapse )
 Хорошо-то как.