Alexandra V. Nefiodova

У меня неожиданно просрочился читательский билет городской библиотеки, вот как давно я живу в Тарту. Ну что, дай Б-г дожить здесь и до следующего продления.

Вот интересно, был, оказывается, такой химик Георгий Георгиевич Поварнин (1881 – 1946), про которого и в википедии отдельной статьи нет, а только на сайте Томского политехнического института со странными опечатками: http://wiki.tpu.ru/wiki/Поварнин_Георгий_Гиоргиевич.
Я оттуда и процитирую: П. разрабатывал способы физико-механич. анализа кожи; ввел научно обоснованный метод отбора проб кожи; разработал и впервые использовал метод определения температуры сваривания голья и кожи для характеристики эффекта дубления; изучал взаимодействие дикетопиперазинов (в качестве модели белковых веществ кожи) с хромовыми солями и фенолами: разрабатывал теорию дубления; впервые систематически исследовал отечественные дубильные растения. Предложил химич. классификацию таннидов.
Яндекс еще книжку находит, что-то типа "теоретические основы дубления". В общем, прикладной кожевенный химик.
При этом он один из примерно четырех русских химиков, которые упоминаются в книжке Comprehensive Coordination Chemistry. Оказывается, он предложил неожиданно продвинутую для своего времени модель строения комплексных соединений. Отдельно интересно, как они это раскопали.

Как-то vantz что-то такое сказал про конную статую свинки Пеппы, и вот вам статуя, пожалуйста.

А из остатков котик, наконец-то кончилась эта глина.

Вот все говорят: дорога уходит в даль, дорога уходит в даль. А книжки "Жила в Ташкенте девочка" не было у вас в детстве?

Я читаю детскую книжку «Лимпа и пираты» Андруса Кивиряхка (makrina, спасибо тебе за совет!). Там действует шайка морских разбойников- постельных принадлежностей, предводитель у них подушка, а его ближайшая соратница - простыня. Подушка говорит: "Сейчас мы отправимся в город, где живут Х, и все там разорим!" Простыня в испуге просит туда не ходить, потому что там живет ее бабушка, и она будет ругаться. - А разве твоя бабушка Х? - удивляется подушка. - Конечно, все постельное белье в старости превращается в Х.
Я довольно уверенно перевожу Х как "тряпка" (что я, не знаю, что ли, во что простыни превращаются со временем), но вскоре начинаю чувствовать, что дело нечисто. Главным образом потому, что от этого города ожидают ужасов, да и вообще что-то не так. Смотрю в словарь - оказывается, никакая это не "тряпка", а "привидение, призрак".
Теперь я знаю, как по-эстонски привидение, хотя про тряпку было бы полезнее. Впрочем, грех жаловаться, в этой книге и так куча полезных слов и выражений, которые не везде найдешь, типа "я ужасно хочу писать".

Я разрешила давний вопрос, насчет колхозов и красных флагов. Пошла в библиотеку и посмотрела издание 1971 года. Есть и рассказ про демонстрацию, и про колхоз есть на привычных с детства местах.
А незнакомых рассказов, которые я недавно обнаружила, нет.

 Я хотела рассказать, чем книжка про Пилле-Рийн в русском переводе отличается от эстонской.
На русский язык книжку перевели Л.Ольшак (которую я нигде не могу найти) и Г.Демыкина, и я предполагаю, что Л.Ольшак занималась собственно переводом, а Г.Демыкина - художественной обработкой, но точно не знаю, конечно.
Русский текст я сперла в сети, а эстонское издание у меня вот такое: ISBN 978-9949-482-87-0

 Расхождения между оригиналом и переводом я бы разделила на три (пересекающиеся) группы: художественные, идеологические и необъяснимые. Больше всего, конечно, художественных. (Предположение, что переводчицы, вроде меня, так и этак пытались перевести, да и плюнули, я в расчет не беру и считаю, что с настоящими переводчиками такого не случается.)
( Collapse ) (UPD есть про колхозы http://a-nefiodova.livejournal.com/470025.html, а про шапку и красный платок не посмотрела)

 И, уже безотносительно перевода, что ж за напасть такая, какую любимую детскую книжку ни перечитаешь, обязательно в ней оказываются какие-нибудь педагогические ужасы. "Пилле-Рийн" лучше многих, но и там ребенок плачет над тарелкой манной каши, которую нужно съесть, и там ребенка кладут в кровать и уходят, и она остается одна в доме. Укажи мне такую обитель и т.д.

 По случаю самого короткого дня в году мы спали почти до двух часов, а потом побежали в гости, и там нам подарили "Евгения Онегина" на эстонском языке. Говорят, что перевод очень хорош, и я верю. Начинается, во всяком случае, с "мой дядя".
Начиная с завтра день хотя бы перестанет сокращаться, и это очень хорошо, а то я не успеваю ребенка выгуливать при естественном освещении.

Видела в ленте и рядом флэшмоб: рассказать о себе сейчас, десять лет назад, двадцать и т.д., на сколько хватит воспоминаний. Вот, рассказываю. И даже замка храбро не ставлю.

( Collapse )

Чем среди прочего хороша электрическая читалка - в ней легче читать незнакомые и неожиданные книги. Раньше я подходила к книжному шкафу с мыслью "чего бы почитать", смотрела на корешки, а потом вытаскивала с привычного места Ильфа и Петрова или "Что делать?". А в читалке никаких вторых и третьих рядов, да еще авторы почему-то рассортированы не по фамилиям, а по именам, так больше неожиданных находок. Таким образом, на первой странице оглавления оказался Александр Иванович Куприн, и я его прочитала.
 То ли я за последние двадцать лет поглупела, то ли поумнела, то ли стала добрее, то ли тогда я что-то другое читала - в общем, писатель Куприн теперь уже не кажется мне таким постыдным дерьмищем, как в школе.
 Я начала с "Ямы". Сначала я подумала: "Смотри-ка, как хорошо, ну прямо Чехов, только немножко похуже". После ухудшенного Чехова начался ухудшенный Мопассан, а потом уже черт знает что началось, Борис Акунин какой-то. Главное удивление: выражение "видно сову по полету, а добра молодца по соплям", которым я восхищалась, если не ошибаюсь, по записным книжкам Венедикта Ерофеева, оказывается, из "Ямы".
 "Поединок" хорош тем, что там про жизнь военных в глухом местечке на западной границе. Прелесть здесь в том, что это с некоторой натяжкой как бы Йозеф Рот и Музиль, но по ту сторону границы (а натяжка в том, что граница в "Поединке" все-таки не австрийская, а прусская).
 В общем, тепрь уже не вспомнить, чем меня Куприн двадцать лет назад так злил и почему я за него схлестнулась с учительницей литературы. Я даже не могу вспомнить, что же я читала в школе-то? Белого пуделя, что ли? Вроде бы вспоминается название "Олеся", но сейчас я ее прочитала - и как будто в первый раз. Думаю, я тогда начала, да и бросила, потому что там все "неясное волнение теснило мою грудь", да "солнце играло на стволе моего ружья", да "молодое гибкое тело" и прочее в таком роде. А прочитала бы побольше - и была бы вознаграждена, там второстепенного персонажа зовут Евпсихий Африканович.

 Интересно, какие еще открытия меня ждут. Кого я там еще забраковала в суровые юные годы и до сих пор не передумала? Оскара Уайлда? Гонкуров? Бунина? Если мне сейчас понравятся "Темные аллеи", это будет очень смешно.